Проходит два-три года, и мы встречаемся на фестивале “Рок над Волгой”. Организаторы, зная мою любовь к Гиллану, говорят: “Слушай, он сейчас в баре на седьмом этаже”. Я поднимаюсь в бар, а время около часу дня, и Гиллан, скажем мягко, близок к тому состоянию восторга, в котором я находился в прошлый раз, когда брал у него автографы.
У меня внешность запоминающаяся, и он, увидев меня, говорит: “О!” Протягивает мне руку, мы пожимаем друг другу руки, и он меня теряет, я выпадаю у него из поля зрения. Он хочет куда-то идти, а рука-то у меня. Он чувствует, что ему что-то мешает, опять натыкается взглядом на меня и говорит: “О!” После пятого такого восхищенного, радостного “О!” я понял, что сейчас диалога не получится, и ушел.
Вечером, часов в десять, снова поднимаюсь в тот же бар. Гиллан опять там и в таком же состоянии - крепчайший мужик! И он еще продолжает! Я уже не стал к нему подходить, чтобы снова не услышать это “О!” С ним был басист Роджер Гловер был трезвый, и он сказал мне: “Давай уже завтра, ладно?” А завтра у них концерт.
